Сбой матрицы: чем грозит технологический прогресс

      Комментарии к записи Сбой матрицы: чем грозит технологический прогресс отключены

Удачи технологического прогресса до тех пор пока остаются малозаметными, но налицо его негативные проявления: борьба «ветхого» и «нового», реакционных глобализации и архаичных сил.

Сбой матрицы: чем грозит технологический прогресс

Николай Кащеев

Сейчас уже делается очевидным, что мировые инновационные тренды содержит значительные риски ухудшения благосостояния для некоторых — но больших – групп населения, и отдельных экономик. Это в первую очередь, средний класс в развитых и развивающихся государствах, занятый на материальном производстве, а также в ряде отраслей сферы одолжений. С позиций отдельных государств – это монотоварные либо родные к ним сырьевые экономики, олицетворяемые сейчас в основном ОПЕК.

Это две очень влиятельные силы: средний класс самим фактом собственного существования поддерживает социальную стабильность в обществ, нефтедобывающие государства продолжительное время делали подобную роль для всей глобальной экономики, не забывая наряду с этим иногда снимать богатую геополитическую премию со своей территории рыночной ответственности, появлявшуюся благодаря так и не достигнутой стабильности.

По стечению событий, как раз 2016 год был не самым успешным для технологического прогресса, что сейчас есть и главным трендом, и самой сутью развития глобальной экономики, и наконец главным причиной социальных трансформаций в мире. Замедление некоторых, достаточно серьёзных технолого–экономических процессов было нужно в основном на третий квартал 2016 года. И тут возможно усмотреть любопытную параллель с тем как мобилизовались в эти самые дни консервативные либо кроме того реакционные политические силы в том месте в этот самый момент на земном шаре.

Незаметный прогресс

Постараемся подвести промежуточные итоги: что мы знаем о сегодняшних удачах технологического прогресса? Громаднейшее продвижение вперед сейчас заметно в новой энергетике и связанных с ней отраслях (к примеру, в строительных работах электрических машин). В 2016 году в данной «пионерной» сфере экономики наблюдался некий откат.

Так, согласно данным BNEF (Энергетическое денежное агентство Блумберга), по итогам 2016 года инвестиции в «чистую» энергетику не достигнут пика 2015 года в $350 млрд и будут ниже этих рекордных уровней на 15-20% либо $50-70 млрд. Это связано, как возможно предположить, с изюминками данного этапа инвестиционного и технологического цикла: в частности, со через чур высокими темпами роста отрасли в прошлые годы, ставшими причиной стремительного падения цен, как на оборудование, так и энергию.

В Китае, что и в новой энергетике пытается быть стремительнее и радикальнее всех, наблюдаются неприятности со сбытом электричества из ветра из-за его перепроизводства на фоне дефицита инфраструктуры. Однако, в области солнечной энергетики Китай действует в собственном духе: в 2016 году КНР, как ожидалось, продемонстрирует установленную «солнечную мощность» на уровне 26,5 ГВт. А продемонстрировал 34,2 ГВт! Солнечная энергетика в Китае по темпам роста уже опередила ветровую, цена фотовольтаиков упала на 17% до $0,47 за Вт, а батарей – на 22%.

К 2020 году управление страны собирается установить 110 ГВт одних лишь солнечных генерирующих мощностей (при неспециализированной мощности китайской электроэнергетики около 1600 ГВт), инвестируя в эти проекты $100 млрд в год. До этого уровня, по уточненным данным 2016 года, остается менее 30 ГВт.

Территорией стабильного роста в мире инноваций в 2016 году оставались электрические машины. По оценке, их производство достигнет 700 000, против приблизительно 450 000 в 2015 году – очередной рост на уровне около 56% за год. Порядка 40% таких электромобилей сейчас создаёт Китай.

В случае если отвлечься от новой энергетики, возможно понять, что во всем мире упал таковой интересный и достаточно иллюстративный показатель, как количество фондирования стартапов. Общая сумма инвестиций упала практически на 30% если сравнивать с 2015 годом, со $163 млрд до $117 млрд. Число сделок уменьшилась на 43%, с приблизительно 15 000 в 2015 году до 8 500 в 2016-ом.

В Соединенных Штатах число новых сделок по фондированию стартапов упало на 45%, действительно, средний размер сделки вырос.

Однако, показательный островок стабильности – американские стартапы, вовлеченные в производство и разработку роботов. Не обращая внимания на резкое снижение цен в смежных сегментах (к примеру, на дроны), в 2016 году рост фондирования аналогичных стартапов достиг впечатляющих 50%, а количество инвестиций составил почти $2 млрд. Интерес воображают следующие эти: с 2010 по 2015 годы в американской автопрома США было создано 135 000 промышленных роботов и… 230 000 рабочих мест. За это же время, к примеру, продажи машин в Соединенных Штатах выросли более чем на 63% с 11 до 18 млн автомобилей. В 1990-х на каждого рабочего, задействованного в автопрома США, приходилось в среднем от 12 до 13 реализованных в Штатах машин, в 2015-2016 — уже 19-20. При более полном анализе — применении вместо числа реализованных машин запчастей производства и индекса автомобилей – обнаруживается похожий итог: в 1990-х для «производства» пункта для того чтобы индекса требовалось 15-19 рабочих мест, в 2016 – уже 7-8.

Вторыми словами в самой роботизированной отрасли на планете производительность труда за 15 лет возросла приблизительно в два раза!

Однако без оглядки на внушительные эти, демонстрируемые автомобильной индустрией да и в целом столь обширно проявлявший себя сейчас хайп в области инноваций, скорость увеличения производительности труда понижаются и в Соединенных Штатах, и в Китае, и в других государствах. С 1995 по 2005 годы средние скорость увеличения производительности труда в Соединенных Штатах составляли 2,2% в год, а с 2005 по 2015 годы – всего 0,9%, рост продуктивности труда в Китае сейчас упал ниже 4% в год, не смотря на то, что до пика кризиса он держался стабильно выше 6% и превысил 10% в 2006 году.

В чем дело? На данный вопрос специалисты пробуют дать множество ответов, начиная, к примеру, с таких, что-де инновации распространяются по большей части на технологии развлечений, а не на производственные процессы. Но так ли это в действительности?

Как минимум, прекрасно известен процесс роботизации не только отраслей промпроизводства, но и сферы одолжений либо, например, ширящееся применение трехмерной печати в производстве сложной техники, прочих отраслях и строительстве. Данный тренд по идее, должен был бы подтвердить тезис, что мы проиллюстрировали трендами развития автопрома выше.

Еще одна популярная версия — производительность труда не растет из-за трансформации возрастной структуры общества, его старения. К примеру, максимум через пять лет рост трудоспособного населения во всех самые важных частях индустриальной Азии: Корее, Японии, Китае сменится устойчивым, необратимым падением. В Японии падение уже идет, в Южной Китай и Корея данный процесс именно начинает развиваться. Рабочая сила уменьшается, а более пожилой персонал не проявляет хватает рвения в деле увеличения эффективности труда.

Но стоит задаться вопросом: так ли уж роботизация и автоматизация очень плохо связаны с возрастом работников? Наоборот, выводы экспертов и здравый смысл говорят, что применение искуственного роботов и интеллекта призвано снять проблему сокращения потенциальной рабочей силы.

Время громадной реакции

Возможно, довольно низкие скорость увеличения производительности труда в мире позваны тем, что технологический прогресс, о котором мы говорим, пока вправду представляет собой только вызревающий потенциал индустриальной революции, которая начинается во времени. Угрозы данной революции еще лежат по большей части в будущем, но таковой нюанс прогресса, как глобализация, зашедший уже очень на большом растоянии, на данный момент есть главным раздражающим причиной для ощущающей давление глобальной архаики.

Глобализация — процесс неизбежный и уже давно влекущий за собой достаточно неоднозначные последствия. Любое соприкосновение культур, привыкших любая к своим правилам, ведет к известному напряжению между ними. Нет никаких сомнений (у меня, по крайней мере), что все популисты сегодняшнего мира, являются порождениями, в первую очередь, глобализации.

И в Европе, и в Малой Азии, и в Тихом океане, и сейчас в Штатах данный «интернационал» обязан был появиться. Их маневры только подогревают каждого из них, придают им уверенности.

Чего они желают? Консервации прошлого? Это, как минимум, довольно глупо.

Америка – либо кто бы то ни было еще — больше не станет великой опять. Великой она станет, но уже по-второму, по причине того, что и она вторая, и мир будет вторым. Настоящая историческая задача этих реакционеров неоднозначна: они а) призваны продемонстрировать миру, что никакой другой повестки дня не существует, и б) обратить внимание человечества на неточности на протяжении изменений.

Дональд Трамп имеет, думается, шанс появляться самый успешным «преподавателем мира» и анти-примером для всех остальных. Он способен умножить конфликты, самые важные из которых (это, как мы уже сообщили, уничтожение проблемы среднего и доходов класса рентных экономик) еще только-только осознаются в качестве потенциальных либо, в нехорошем случае, еще лишь начинают развиваться. Китай, днем ранее вряд ли претендовавший на лидерство в деле социально-экономического прогресса, достаточно жестко вступает с господином Трампом в спор относительно глобализации: в первый раз фаворит КНР прибыл специально для этого в Давос.

А господин Трамп, как мы знаем, неоднократно ставил Китай на первое место в качестве соперника США (действительно, нет, по-видимому, особенных обеспечений того, что это главное вывод аммериканского президента не претерпит трансформаций уже на следующий день).

Очевидно, китайцы прагматичны в собственных возражениях Трампу. Товарооборот Китая и США образовывает около $600 млрд в год, недостаток Соединенных Штатов – более половины данной суммы. 20% всего экспорта Китая направляется на рынок американских, а, как предполагают Goldman Sachs, введение обещанного Трампом 45%-ого тарифа на импорт из КНР приведет к падению роста китайского ВВП на 3 процента. Это довольно много.

Трамп может счесть таковой сценарий своим успехом: Китай наказан очень ощутимо. Но он, увы, живет вне новой парадигмы, в которой интересы кажущихся антагонистов тесно переплетены и являются взаимодополняющими. Они имели возможность бы быть урегулированы и мирным путем и связанных с этим рисков.

Китай уже стал достаточно весомым игроком в экономике мира чтобы рецессия в Китае позвала достаточно твёрдый резонанс во всех остальных экономиках.

Но я бы не стал, однако, придавать через чур драматическую окраску будущим событиям. Непременно, что-то подобное должно было иметь место. Имеется надежда на достаточную силу вменяемой американской политической элиты в целом, а США в этом случае есть главным мировым плацдармом для вовлеченных сил.

На мой взор, возможно сделать логический вывод о том, что самый слабым регионом в мире с точки зрения противостояния «нового и ветхого», сопротивления и трендов прогресса им — иначе говоря наиболее склонным к вероятной важной дестабилизации — есть Ближний Восток. И, пожалуй, второй регион по потенциальным рискам (не смотря на то, что и иного замысла и совсем иных гипотетических сценариев) это, само собой разумеется, ЕС. На этом фоне Юго-Восточная Азия нежданно предстает оплотом устойчивой модернизации и стабильности.

Но уж таковы превратности истории.

В полной мере возможно, что нестабильность и глобальная неопределённость охватит период 2017-2018 годов, что связано с политическими циклами во всем мире, но сейчас важное осложнение обстановки до тех пор пока предвещать не хотелось бы.

Источник: finance.rambler.ru

ХОЛОПОВ А.В ч10 6декабря 2015г в МДА. научно-технический его роль и прогресс в формировании человека


Увлекательные записи

самые интересные, подобранные как раз для Вас, статьи: